Дата публикации: 16 декабря, 16:53

В старом минском “Динамо” всегда были незаурядные вратари. Личности, харизматики, величины. С одним из таких, Иваном ЖЕКЮ, мы встретились в выходные и хорошо поговорили за кухонным столом. А он все тот же — неунывающий одессит, не лезущий за словом в карман, веселые истории рассказывающий так, будто они произошли не в далеких 80-х, а прямо вчера. Разве что передвигается сегодня без былой легкости — на шестом десятке лезут наружу старые травмы.

Между Минском и Одессой

— Жара, выходной, а вы дома и как будто никуда не спешите...
— Я только что приехал. Каждое утро у меня тренировка. Велосипед, кросс, плавание. Сейчас купался. По-другому нельзя. Если будет лишний вес — присесть не смогу. Три мениска вырезаны, лавсановая связка... Без физкультуры никак. Да и не люблю я мужиков с “мозолями”. Дважды в неделю в футбол бегаю. Преимущественно в поле — чтобы пропотеть.

— В Одессе лето не проводите?
— Езжу постоянно. Пару раз в год. Дети, внуки тоже туда выбираются. Но сейчас, наверное, один поеду — из-за известных украинских событий. Я один у родителей, а они уже старенькие — 83 и 84 года. Мать звонит, говорит, приезжай, а то умру и не увижу сына. В августе собираюсь.

— Чем сейчас занимаетесь?
— На данный момент не работаю. Было пару предложений в Одессе, но... Сейчас внуком занимаюсь, домом, родителями, физическим состоянием. Вот так.

— Живете на сбережения?
— Получается, так. Дети помогают. Но я только восемь месяцев не работаю — с тех пор, как “Клеческ” обанкротился.

— Не жалеете, что тренером так и не стали?
— Тренерская жилка у меня есть. В отличие от тренерской лицензии. Упустил этот момент, к сожалению. С другой стороны, смотрю на некоторых дипломированных специалистов — такое творят... С ума сойти. Получили образование и кочуют из одной команды в другую. Здесь они ничего не сделали, там не сделали... Далеки от футбола. Я в свое время марокканскую “Эль-Джадиду” вывел из первой лиги в выс- шую. И это без лицензии, будучи играющим тренером. В белорусском футболе сегодня много невостребованных людей. И это беда. Кучук и Кононов — они где у нас работали? А Андрюха Сосницкий? А другой Андрюха — Зыгмантович — почему не в клубе? Серегу Боровского только сейчас вернули из-за границы. Почему-то уезжают те, кто прошел огонь, воду и медные трубы. Хотя за ними гоняться должны — они футбол знают досконально.

— В минском “Динамо” вы провели всего три сезона и навсегда прикипели к Беларуси. В чем секрет?
— В 1983-м в Минск прилетел — кругом чистота, красота. Зашел в кафе “Весна” на проспекте, пообедал. Насчитали мне семь рублей. Я десятку оставил — и на выход. Возле дверей официантка догоняет — сует трояк сдачи. Я остолбенел. Ни фига себе! На всю жизнь этот случай запомнил. И уже в тот миг понял: буду здесь жить.
Белорусы очень порядочные. Воспитанные, не хамы. Минск — мой любимый город. У меня отец был в гостях — как увидел, что люди улицу переходят только на зеленый свет, глазам не мог поверить! В Одессе как? Все бегут — кто быстрее, тот и прав. А здесь спокойно, никакого напряжения. Из всех нас славян белорусы такие, знаешь... Образованные, выживут всегда и везде. В них нет этого неприятного национализма, как у украинцев, — це мое, це твое. И нет этой наглости, которая встречается у русских... Вместе с тем белорусы умеют за себя постоять.

Интеллигенты и “собаки”

— Во всех интервью Ивана Жекю есть две истории: как за ним в Одессу специально приезжал Михаил Вергеенко и как его отчислял из “Динамо” Иван Савостиков...
— По прошествии лет не держу зла на Ивана Ивановича. На другое обижен. Не уйди я из Минска — в 1987-м выиграли бы Кубок СССР. Не проиграли бы финал Киеву — сто процентов! Я тогда во сне играл в футбол, мне хрен бы кто там забил. Что бы сейчас ни говорили, какой бы характер у Жекю ни был... У меня натура победителя! Я и начинал тот розыгрыш — до четвертьфинала, кажется, играл. Ни в коем случае не принижаю Андрея Сацункевича, но ему тогда был 21 год — совсем молодой парень, не готов еще к испытаниям такого ранга. Но Савостиков принял решение — пришлось уйти. Иван Иваныч боялся сильных людей, со своим мнением. Ему удобнее было с теми, которым сказал — и они делают.

— Он застукал вас на сборе в Сухуми за празднованием дня рождения. Обнаружил в шкафу “два баллона красного вина”...
— Так я и не прятался. Как будто у самого Ивана Ивановича не было сухого вина... Ладно, дело не в этом. Я не сплетник и зла, повторюсь, не держу. А ситуация тогда была такая, что большое влияние на “Динамо” имело политическое руководство республики. И тренеру, чтобы прикрыть свои просчеты, нужно было вовремя на кого-то пожаловаться. Меня же вызывали в ЦК — команду курировал второй секретарь. Говорит, иди проси прощения у Савостикова — и возвращайся. Не пошел. Понимаешь, я победитель по характеру. Во всем хочу быть первым. Во что ни играю — в футбол, в карты, на машине, на велосипеде..
Мне сложно в жизни — всегда высказываю свое мнение. Но! Ты меня можешь ненавидеть, можем с тобой ссориться постоянно, при этом если вместе вышли на поле — за тебя порву всех. Ребята в “Динамо” знали, что я такой. Когда приезжали в Одессу — перед игрой с “Черноморцем” кто в раздевалке говорил? Не главный тренер Венька Арзамасцев. Я. Говорил просто: “Пацаны, вы знаете, что для меня “Черноморец”?! Так вот: после матча нас ждет директор пивзавода, но на поле смотрите — надо вырвать результат!” И мы выходили и рвали. И сколько я за “Динамо” ни играл — в Одессе побеждали всегда.

— Лихо.
— Жору Кондратьева из “Динамо” тоже сплавили — уже при Малофееве. Я забрал его в “Черноморец” — попросил начальника команды Заболотного. Величайшего человека, своего крестного папу. И что? Жорик потом в одиночку рвал “Динамо” на тряпки! Потому что тоже был настоящий боец — футболер до мозга костей. Вот это начало в игроках надо уважать. Спортсмен не может быть по жизни идеальным. Хороший парень, примерный семьянин, профессионал — такого не бывает! Игровик — он всегда раздолбай, где-то подерется, где-то еще что-то... Но на таких стоит команда — и выигрывает даже в самых безнадежных ситуациях. Надо понимать одну простую вещь: амебы не играют в футбол. Конечно, в команде есть и интеллигентные ребята, умные мальчики. Но и “собаки” должны быть обязательно!

Умницы и волчары

— Кто при вас в “Динамо” был первым интеллигентом? Боровский?
— Серега с виду интеллигент. В обычной жизни умнейший человек. Но на поле — зверь, “вырезал” все как положено. Никогда ножку не убирал.

— Алейников?
— Кореш мой. Ну да, немножко такой... му-му. Смотрел за собой. Знаешь, как чай пил? Бросал туда куски сливочного масла — и потягивал, медленно-медленно. С женой Наташкой я же его познакомил. Она в “Зубренке” воспитательницей работала. А мы приехали с детишками в футбол поиграть — Анатолий Иванович Усенко устраивал эти мероприятия. Я и говорю Сереге: смотри, какая девчонка хорошая... И закрутилось у них. А так он скромняга, конечно.
Ой, как мы с Аленем тусовались... На Пулихова был пункт приема стеклотары. Директор — наш друг. Как-то поспорили с ним на какой-то результат. И проиграли. Согласно уговору, пришлось делать “химию”. Так и играли вдвоем — с завивкой. А Новый год? Женатики все по домам. Мы с Серым берем паек в бумажный пакет — и вперед по гостям. Сначала Немига, затем Танковая и в конце — Пулихова, где Шиша с Боруней. Так и проводили время.

— Давайте закроем тему динамовской интеллигенции. Зымантович...
— О, это моя любовь. Умница. Я его подкалываю. Говорю, у тебя нет в роду евреев, но ты должен быть евреем! Зико никогда не спешит, всегда уравновешенный. Классный, шикарный. Хотя, помню, окрысился на меня пару раз так — я был в шоке. Зато могу сказать ему все, что думаю. Как и он мне.

— Самая злая “собака” в “Динамо”?
— Ганс. Юрчик Трухан. Курнила, конечно. Яник. В оборонке у нас такие волчары были... Да не только в обороне. Жора Кондратьев — без вопросов. Метлицкий, когда пришел, — зверь! И еще позже — Горлукович. Этот вообще ничего никому не прощал. За это мы его сильно уважали.

— Шишкин рассказывал, что Горлукович любил стихи декламировать.
— Раздолбай. Но, знаешь, гомель- ский институт с красным дипломом закончил. На тренировки приходил с авоськой — помнишь, сеточки такие были? Идет мальчик, несет бутсы и гетры...

— Курненин в гневе был страшен?
— О... Так не любил проигрывать! Если Юра выпил — его только я мог успокоить. Шли с Курбыко — два вратаря — как-то утихомиривали. Арзамасцев прятался. Так было после еврокубкового поражения в Румынии. Обидно проиграли, и в поезде Курнила разошелся. Очень тяжело переживал неудачи.

Мяч в форме эллипса

— Расскажите, как вы вытеснили из “Динамо” Курбыко, и он уехал в Ташкент.
— Функционально Юрка был выше меня на две головы. Прекрасный вратарь. Как мяч выбивал, как на перехватах играл... Но психологически я сильнее. Меня чуть подзаведут — пена изо рта, всех порву. А Курбыко где-то ошибется, расстроится — и все, из него можно веревки вить. Помню, ехали вместе на игру — я за рулем его машины. Тренер разрешил — чтобы настраивались голкиперы. Всю дорогу говорил напарнику: не переживай, вратарь, который не пускает, — не вратарь! Вообще обожаю Юру. Замечательный человек. В разведку бы с ним пошел не задумываясь. А что из состава его вытеснил — ну, это же конкуренция... Конфликтов не происходило между нами. В “Динамо” это было немыслимо. Мы все сами решали. Коллектив великолепный. До сих пор, когда видимся с кем-то из ребят, — будто родную душу встречаю. Не для интервью это говорю. Чувствую так. Мне кажется, такого “Динамо”, какое было тогда, в Минске уже не будет.

— Под удар Метлицкого когда-нибудь попадали?
— А как же... После каждой тренировки, когда все расходились, Метла брал мяч и “утюжил” меня еще минут сорок. С кувырками, с пробросом, всеми делами... Мы оба тогда в состав не проходили — переживали сильно и пахали по полной программе. Плюха у Сашки, конечно, была... С ума сойти. А почему? Мышцы на бедрах — вот такие. А стопа маленькая. Когда заряжал — мяч принимал форму эллипса и летел как радиоуправляемый. В Хабаровске был похожий игрок — Рютин. У него рост метр восемьдесят и 38-й размер ноги. Бедро — накачанное, широченное. Знаешь, как этот Рютин штрафные бил? Ставит мяч — и трибуны уже начинают отсчитывать. “Ра-аз!” — он отходит. “Два-а!” — разгоняется. “Три-и!” — гол. Чудак с сорока метров маленькой ножкой лупил так, что мяч летел с гулом! Я играл там за одесский СКА, когда в армии служил. Главное было после этих ударов — чтобы мяч от штанги в голову не отскочил. Убьет.

Барбосы и уверенность

— Есть гол, который не дает вам покоя?
— От “Спартака” в Одессе очень обидно пропустил. “Черноморец” вел 1:0, зрители довольны. А тут Мостовой. На линии штрафной под левенькую убрал — и катит в угол... Удар плевый был. Такой попрыгунчик — чунь-чунь-чунь по траве. Я прыгаю, беру в углу — и уже глаза поднимаю, ищу, кому отдать, чтобы атаку начать... А влажно было, дождик накрапывал. И вдруг скользкий мяч шасть из-под мышки, выскочил — и в сачок!.. Вот что значит мысль опередила действие. До сих пор не могу себе простить. Я же не “мышелов”, дурных голов не пропускал, считался стабильным. В “Динамо” как заиграл — выдали серию из восемнадцати матчей без поражений. А еврокубки...

— Легендарные встречи со “Спортингом”?
— Ой, что я творил в Тбилиси с польским “Видзевом”... “Спортинг” отдыхал. Там что? Потащил послематчевые пенальти. А здесь... В гостях мы у поляков выиграли 2:0, а в ответном матче быстро пропустили — на 11-й минуте с пенальти. И тут они как начали нас возить! Был у них нападающий Дзекановски, игрок сборной. Как только не бил, с каких только позиций — я все тащил... В конце концов у него был такой момент, что мячу, казалось, просто деваться некуда. Представь, вратарь отбивает очередной удар, лежит у одной штанги, а нападающий возле другой с мячом в ногах. Два метра до пустых ворот! А Дзекановски классный пацан — решил надо мной поиздеваться. Я лечу к нему, а он убирает на замахе и бьет в противоположный. И попадает мне в ногу — и мяч перелетает через перекладину! Поляк тот не знал, что делать от бессилия. Обнял меня: это “фантастик”...

— Самый геройский ваш матч?
— Интересно, что я собирался уходить из “Динамо” в первый же год. Приехал, а шансов заиграть ноль. Курбыко в порядке. Я в дубле. Работаю как умалишенный, и все без толку. В Ланчхути зовут — две двадцатьчетвертые “Волги” предлагают... Хотя я не рвач, не меркантильный. Просто играть хотел. Ну и пришел к Арзамасцеву. Говорю, отпустите. Венька не отпустил. Поставил меня основным на выезд — Днепропетровск и Тбилиси. Одни первые в таблице, другие — третьи. Нормально, да? И попал я под радиоактивный дождь. От “Днепра” два проглотил, от грузин еще два... И потом от “Спартака” еще что-то на закуску. И вот после этого Арзамасцев поступил как большой тренер. Мог списать меня, а он — дал паузу и выпустил снова. И пошло дело. В Ереване я такой фестиваль устроил — на последней минуте Хорик Оганесян пенальти мне не забил. Из Баку невозможно было очки увезти — мы и там победили. Два раза по 1:0 — вот такая гастроль. После этого я, конечно, воодушевился. Помню, выходишь на матч — в себе уверен, в своих барбосах уверен. Не защитники — звери. Взаимопонимание было на высочайшем уровне. Каждый знал, что делать. Я покупаю лотки жби в этом интернет-магазине.

Дорогие старики

— Встречали тренера более тактичного, чем Арзамасцев?
— Симонян. Никита Павлович. В “Черноморце” у него играл. Он никогда не кричал, никогда не приказывал. Но глаз имел — алмаз. Футболюгу настоящего видел из тысячи. И не ошибался. Ахмет Алескеров тоже был классный мужик. Но вулкан — табуретку о стену мог сломать. А Симонян — само спокойствие. Разные тренеры у меня были. Но в целом мне на них везло. Начиная с Зубрицкого, заканчивая покойным Витей Прокопенко. С ним даже поиграть успел. Я начинал, он заканчивал — нас селили в одном номере.
— Тренер, которого ненавидели?
— Был период, когда ненавидел Полосина. Анатолий Федорович тоже “Черноморец” возглавлял. Худощавый, ухаживал за собой, форму держал. И футболистов гонял так, что... Это я потом его зауважал, а поначалу — просто ад кромешный. Не было в Союзе в то время сильнее специалиста по физподготовке. Собрал он нас как-то и говорит: “Человеческий организм может выдержать 36 нагрузок. Мы в своей работе доходим максимум до 12-й. Сейчас будем тренироваться так, что возьмем 18-й уровень”. И понеслась... Утро — 45 минут кросс по кругу. А я же спринтер — тяжело переношу длинные дистанции. Вот в этот момент я его и ненавидел. Потом поплыли на пароходе по крымско-кавказской линии — на сборы в Сухуми. Я этого никогда не забуду. Только пришвартовались у пирса — команда: “Бегом в горы!” И поперли — километров двенадцать, чтобы мало не показалось. Не просто бежали — с упражнениями! Пятьдесят метров скачешь на одной ноге, пятьдесят — на другой. Отжимания, кирпичи какие-то... Тащишь кого-то на плечах, потом тебя кто-то тащит. Только прибежали наверх — снова свисток: “Вниз на полной скорости!” О-о-о!.. Я бежал по асфальту, как по преисподней. Пришел к финишу чуть живой, увидел какой-то ручей, ноги сунул — впечатление было, что вода зашипела... Вернулись на судно — по- обедали. И попадали, позасыпали. На следующее утро — все то же самое. И так две недели.

— Что у Малофеева не поиграли — жалеете?
— Есть немного. Искренний футбол, дети солнца — было бы здорово через это пройти. Довелось только против Малофеева сыграть. Он московское “Динамо” тренировал. Команда вылетала, очки нужны позарез — а тут мы к ним в гости. Эдик ходил по гостинице: ребята, сдайте нам игру! Говорю Арзамасцеву — идите в центральный комитет “Динамо”, там и разговаривайте. А наши минские руководители тоже хитрые жучилы... Короче, бахнули мы их 1:0, Жорка забил. После матча Малофеев заходит в раздевалку расстроенный. Нашел в себе мужество, пожал всем руки. Только на тренеров зыркнул — Арзамасцева и Савостикова. Это же его воспитанники! Говорит, я вас породил — вас и убью!

— Малофееву и Савостикову по 72, Арзамасцеву — вот-вот 77. Все трое до сих пор бодряки. Удивляет?
— Беларусь бог наградил этими людьми. Сюда же Байдачного причислю. Просто Клондайк тренерский. Кого ни возьми — величина. Они и раньше были законодателями мод, и сегодня многим фору дадут. И да, выглядят хорошо. Я люблю этих стариков. Они не меняются, все такие же активные! Молодцы. Думаю, это футбол их держит на таком фасоне. Они привыкли двигаться — и не расслабляются. Ходят на игры, смотрят. Я на стадионе реже бываю, чем они.

Сто долларов в тюбике

— Молодого Беланова вы в “Черноморце” застали?
— Ха, кличка Квакин. Расскажу. Пришел к нам Игорь, отправились мы на берег моря разминку проводить. Там турник. Начали подтягиваться. Беланов прыг — и давай ножками дрыгать, как лягушка. Все, Квакин. Потом в киевское “Динамо” уехал. Прокопенко лично его к Лобановскому возил.

— Без копейки сидели когда-нибудь?
— Как раз в Марокко — на первых порах. Смешная история получилась. Приехал в Эль-Джадиду, в кармане сто долларов одной бумажкой. Спрятал на всякий случай в тюбик с зубной пастой, мало ли... Поселили меня в гостинице — и оставили на пять дней. Мол, отдохни с дороги. Это потом оказалось, что у меня все было включено — проживание, питание. А сразу я ни бум-бум, по-французски ничего не мог сказать. Хорошо, мама одесских пирожков дала с собой. Питался ими. Экономил. Сначала по одному съедал, потом по половинке... Доллары свои боялся менять — почему-то боялся, вдруг фальшивые? Так и жил. Утром на кросс выхожу — из ресторана такие запахи... Слюни, как у бультерьера, голова кружится...

— Шесть лет играли в Марокко?
— Семь, по-моему. Кликуха у меня была — Иван Грозный. Приехал, команда шла на 15-м месте. А тактика какая? Все бегут вперед, обрезают — и на тебя вываливаются трое. Надоело мне это, прихожу на тренировку, собираю у всех тапочки — и к теннисному столу. Раскидываю обувь — и показываю, куда кому бежать. Сезон закончили на седьмом месте. Кстати, моя дочка сейчас работает в Москве, в салоне при отеле “Хилтон”. Перед чемпионатом мира в гостиницу заехала сборная Марокко — прилетели играть товарищеский матч с россиянами. Когда она сказала Буссуфа, кто ее папа... Тот водил, знакомил ее с ребятами. Говорил: смотрите, это дочь Ивана Грозного! Очень приятно мне было слышать эту историю...

— Говорят, после возвращения из Африки у вас крутую машину в Минске угнали с концами...
— Было такое. Из Марокко “БМВ” притаранил. Ездил на транзитных номерах, регистрировать не спешил. И однажды припарковался возле дома на Немиге, поднялся на пять минут, возвращаюсь — все, нет моей иномарки. Прямо от подъезда увели.

“Сплавконтора” по приказу

— В интервью вы когда-то детьми клялись, что в одиночку матчи не сдавали.
— Это правда.

— Сразу вопрос: а не в одиночку?
— Хочу вам сказать одну вещь, друзья мои хорошие... Никогда в наше время футболисты втихаря игры не сдавали. На это шел приказ сверху, и руководство все знало. Вот приходит тренер или начальник команды и говорит: надо проиграть. Скажи, это сдача?

— Тренерская установка.
— Это работа твоя! И вот на трибунах тысячи людей, а тебе надо что-то выдумывать. Это “Сплавконтора”. О деньгах и речи не было. Поступало распоряжение — лечь под такую-то команду, и попробуй только не сделай! Или мы все дураки и не помним, как нас на ЦС “Динамо” вызывали? И рассказывали, как Киев поехал в Ташкент. “Пахтакору” была нужна победа. Какой был счет? 5:1 узбеки выиграли. Потому что Рашидов звонил Щербицкому.

— Самая интересная история про сдачу матча по высочайшему указу?
— Опять же в Марокко. В конце сезона играли с командой из Марракеша. Нам ничего не надо, соперник горит. Губернатор нас собрал: “Ребята, побеждать нельзя — максимум ничья!” Выходим на поле, и, как бывает, начинается форс-мажор. У нас что ни удар — опасный, у них — ни в какую. Ну, и минут за десять до конца сдуру открываем счет... Я смотрю на трибуну: наш губернатор, весь белый, берется за телефон — успокаивает коллегу из Марракеша. Естественно, наши защитники после этого начали запускать соперников ко мне с центра поля. А эти бегут — и лупят куда попало. То мимо, то в меня. Я уже стою, не дергаюсь — выход один на один, бах мне в живот. А время идет... И вот 90-я минута, последняя атака. Бежит на меня стадо человек пять. Слева на ворота выходит парень... Я понимаю, что промахнуться он не должен. Говорю ему на арабском: “Эжи-эжи!” То есть — иди сюда. А он как болван — ошалел. Прибегает почти впритык, замахивается... Я уже прижался к ближней штанге — рядом шестиметровые ворота, только не промахнись! И вот нападающий делает замах — и я вижу: сейчас попадет в меня. В последний момент прыгаю в другую сторону — и он бьет в ближний угол. 1:1! Что тут началось... Они будто чемпионат мира выиграли. Но больше всех радовался наш губернатор. Так скакал, что вывалился из ложи.

— По-арабски вы и сейчас можете общаться?
— По-арабски, по-французски... (Начинает долго говорить... — “ПБ”.). Хорошо языки знаю. И дети знают. В Марокко уже через семь месяцев мог дать интервью без переводчика. Жил в отеле, официанты отказывались кормить, пока сам не сделаю заказ. Так и выучил. И сегодняшним футболистам, которые едут за границу, мой главный совет: учите языки, ребята. За это местные будут вас сильно уважать. А когда говорят, мол, на футбольном поле разберемся — это, извините, полная ерунда.

— Фамилия у вас необычная. Французская?
— Да. Мама моя из-под Одессы, а у папы французские корни. Он рассказывал, что в царской России был француз Жекю — полковник в армии. Он с Потемкиным ходил в Молдавию — Екатеринку землями обогащали. Дед мой Леонтий Жекю жил под Кишиневом. Русского языка вообще не знал. Умер в 103 года, последний раз женился в 98 лет.