Дата публикации: 16 декабря, 16:52

Белорусские болельщики со стажем хорошо помнят этого кряжистого центрального защитника, отстаивавшего честь минского “Динамо” в чемпионатах СССР на рубеже семидесятых- восьмидесятых годов. Украинец Николай ПАВЛОВ был надежным стержнем обороны “бело-голубых” благодаря неуступчивому характеру и строгой игровой дисциплине. Он не миндальничал с неприятельскими форвардами, действовал жестко, но не грубо.

Золотая медаль наверняка украсила бы его грудь в 1982 году, если бы по семейным обстоятельствам не пришлось покинуть Минск. Представляете, какие чувства испытывал футболист, когда его вчерашние партнеры стали чемпионами Союза?! Но судьба оказалась к нему благосклонной и вернула долг в Днепропетровске: в составе “Днепра” он завоевал золото и бронзу. Те медали стали лебединой песней Павлова. Нелепое столкновение с будущей звездой немецкого футбола Руди Феллером в дебютном (!) матче за сборную СССР поставило жирный крест на карьере игрока. Зато подтолкнула к профессии тренера, в которой наш герой достиг еще больших высот. Возглавляя различные клубы Украины, он стал полным медальным кавалером, завоевал Кубок страны, руководил, пусть и непродолжительное время, национальной сборной.
О Павлове можно услышать диаметрально противоположные суждения. Одни видят в нем тренера-диктатора, превыше всего чтящего командную дисциплину, и за глаза называют Маленький Сталин. Другие отдают дань его принципиальности. За своих ребят он всегда стоит горой. Если пообещал, что отпустит в более солидный клуб, слово сдержит. А коли случались истории, когда руководство начинало противиться этому, писал заявление по собственному желанию. Не хотел работать с игроками, которых удерживают силой. “Мне проще сменить клуб, чем тренировать футболиста по принуждению” — это его кредо. Наставника с таким кодексом чести нельзя не уважать. Может, потому в его команде царит дух взаимоуважения, молодые игроки абсолютно доверяют тренеру, который усердно лепит из них мастеров. “Голуби Павлова”. Согласитесь, далеко не каждая команда заслуживает такое народное признание. А все потому, что играет красиво, интересно, гармонично.
Звонок корреспондента “ПБ” застал Николая Петровича на межсезонном сборе. Его мариупольский “Ильичевец” готовится к новому сезону. Предложение побеседовать о житье-бытье воспринял с воодушевлением. Единственное, попросил перезвонить в послеобеденное время. “Все равно днем не сплю, вот спокойно и поговорим”.

Все началось в Бресте

— Вы — киевлянин, но профессиональную карьеру футболиста начали в Бресте. Каким образом в 17 лет попали туда?
— В ту пору играл за сборную Украины “Трудовые резервы”. На турнире в Алуште был кто-то из Беларуси. Вероятно, я ему понравился, потому что порекомендовал меня руководителям брестского клуба. Позвали приехать. Рискнул — и никогда об этом не пожалел. Уже после нескольких тренировок мне сказали: “Ты нам подходишь”. Услышать подобное было безумно приятно.

— Вторая лига чемпионата СССР — своеобразное соревнование с особой атмосферой и даже экзотикой.
— Верно. Для меня, молодого, было очень увлекательно путешествовать по Союзу, поучиться футбольному уму-разуму у опытных игроков, которых в лиге было немало. Я вам скажу, что уровень команд был довольно высокий. Не знаю, как в Беларуси, но она ни в чем не уступала нашей украинской лиге в первые годы суверенитета.

— Из Бреста вас позвали сразу в клуб высшей лиги “Крылья Советов” из Куйбышева. Не опасались, что прыжок может оказаться слишком высоким?
— Об этом как-то не задумывался. Сказался, наверное, юношеский максимализм.

— Нас больше, естественно, интересует период вашего пребывания в минском “Динамо”. Кто инициировал переезд в 1979 году в столицу Беларуси?
— Малофеев. Ведь Эдуард Васильевич начинал тренерскую карьеру в Бресте и знал меня. Если уж откровенно, то можно даже сказать, что я к нему сам напросился. О Беларуси остались самые хорошие воспоминания. Провел в “Динамо” три прекрасных сезона, обзавелся друзьями. С Анатолием Байдачным крепко подружились. Жизнь нас тесно свела. Сначала были одноклубниками, после того как закончили играть, два года учились в Москве в Высшей школе тренеров. А позже поработали вместе у нас на Украине — в Херсоне. Очень ему за это благодарен.

— Вы начинали как хавбек, однако Малофеев переквалифицировал вас в защитника. Почему?
— Так ведь какая конкуренция была в средней линии! Пудышев, Алексейчиков, Прокопенко. Да и в обороне не меньшая: Курненин, Янушевский, Боровский. В центральной зоне мы играли в паре с Сергеем. С ним очень приятно было взаимодействовать, надежный партнер. Вот говорю с вами, и такие хорошие воспоминания нахлынули.

— На новой позиции быстро освоились?
— Да. Знаете, я по жизни человек ответственный, дисциплинированный. А что значит играть в обороне на месте центрального защитника? Там требуется быть очень внимательным, любая твоя помарка — почти гол. Вероятно, тренер ценил мои игровые качества, раз доверял. Должен сказать, что динамовские сезоны были очень хорошими в моей карьере. Именно в Минске получил звание мастера спорта — это считалось ой каким большим достижением!

— Под руководством Малофеева “Динамо” стало прогрессировать. Как думаете, за счет чего?
— Эдуард Васильевич сделал ставку на белорусских футболистов, и оказался стопроцентно прав. Вообще, тогда в Советском Союзе не было массовых переходов, как сейчас, не закупали футболистов за границей. В основном за команды играли местные воспитанники. В “Динамо” кроме меня, украинца, все остальные были белорусами.

— А Пудышев, Курненин?
— Да, они приехали из Москвы, но к тому времени по-настоящему обелорусились. Их все считали своими, родными. Весь секрет кроется в том, что надо больше и серьезно работать со своей молодежью, доверять ей. Пример Эдуарда Васильевича это как раз и доказал. По этой дороге пошли в Ленинграде и Днепропетровске, где очень серьезно отнеслись к подготовке собственных воспитанников. Как итог — золотые медали “Зенита” и “Днепра”.

— 10 октября 1979 года после матча с московским “Динамо” на выходе со стадиона “Трактор” образовалась давка, погибли люди. В команде знали об этом несчастье?
— Нет, нам ничего не сказали. Только слухи доходили, но мы не думали, что они достоверны. Раньше все подобные трагедии были покрыты мраком.

— В 70-е годы в чемпионате СССР существовал лимит на ничьи — не более десяти. Из-за его превышения динамовцы постоянно теряли очки и финишировали на два-три места ниже законного. Было обидно?
— Еще как! Команда стремилась занять место повыше, но ведь не всегда получалось выигрывать. В некоторых матчах с сильными противниками ничья была сродни победе. А нас лишали выстраданного очка. Несправедливо!

Золото за дочку

— После сезона-81 вы ушли из “Динамо”. Причина в том, что вашей жене посоветовали сменить климат?
— Именно. У нас родился ребенок, а состояние здоровья супруги не позволяло долго оставаться в Минске — она плохо переносила большую влажность. Врачи посоветовали несколько вариантов, куда можно было переехать. Выбрали Одессу. Так я стал игроком “Черноморца”. Кстати, жена забеременела там в первый же год, а потом, уже в Днепропетровске, у нас родилась вторая дочка. Как раз в 1983 году, когда мой “Днепр” отпраздновал чемпионство. Можно сказать, что золотой медалью отблагодарил жену за такой дорогой подарок.

— Не пожалели, что поспешили с отъездом из Минска? Еще раньше стали бы чемпионом...
— Ой, не говорите. Представляете, какие чувства испытывал, видя, как “Динамо” становилось сильнейшим в стране?! Но есть такое поверье: что дано человеку в жизни, он того обязательно достигнет, если будет к этому сильно стремиться.

— А почему вы не задержались в Одессе?
— В “Черноморце” не видел перспективы. Не чувствовал, что команда что-то может выиграть. А мне это неинтересно. Другое дело “Днепр”. Своим отношением, предложением мне показали, что перед командой стоят высокие цели. Здорово, что не ошибся в выборе. На днях я купил однофазные электросчетчики и остался доволен.

— В 1981 году “Динамо” финишировало на девятом месте — были предпосылки к тому, что уже в следующем чемпионате команда может побороться за золото?
— Все получилось довольно внезапно, я бы сказал неожиданно. Кстати, смотрите, какая удивительная аналогия вырисовывается. “Днепр”, до того как стать чемпионом Союза, тоже занял девятое место. Знак судьбы.

— Спору нет, расцвет вашей игровой карьеры пришелся на выступления за “Днепр”: в 1983-м — золото, в следующем году — бронза.
— Суперсезоны! Командочка у нас действительно была — пушка! А еще знаете, что лично для меня было важно? Свои первые в карьере медали я заработал уже взрослым человеком — в 29-30 лет. В Советском Союзе в это время уже заканчивали играть.

— Эта горькая участь, однако, вас не миновала. Пришлось повесить бутсы на гвоздь, едва минул “тридцатник”...
— Всему виной тяжелая травма, которую получил в сборной. Представьте, какое невезение! Впервые в национальную сборную СССР были вызваны сразу три игрока “Днепра”, в том числе и я. Кстати, ее тогда возглавлял Эдуард Васильевич Малофеев. Проводили товарищеский матч в Ганновере со сборной ФРГ. И уже на двадцатой минуте молодой Руди Феллер, будущая немецкая звезда, всей массой упал мне на ногу. Неумышленно, конечно. Но разве от этого легче? Колено полетело. Пришлось лечь на операционный стол.

— Это правда, что два с половиной месяца ваша нога была закована в гипс?

— Да. Все равно восстановиться уже не смог. И решил закончить. Кстати, на этом мои страдания с коленом не прекратились. Когда уже работал главным тренером в никопольском “Колосе”, пришлось сделать еще одну операцию. Она тоже была длительная и очень тяжелая. Так что в Симферополь принимать местную “Таврию” приехал на костылях.

— В высшей лиге чемпионатов СССР вы провели 210 игр, забили 6 голов — довольны карьерой?
— Полагаю, мне грех жаловаться. Учитывая мои габаритные данные и то, что не обладал такими футбольными качествами, как некоторые игроки того же минского “Динамо”. Всего добился за счет трудолюбия, дисциплины, поведения в быту, серьезного отношения к профессии.

Спасибо мудрым учителям

— Вы уже упомянули, что первый тренерский опыт пришел к вам в никопольском “Колосе”. Осознание, что эта работа по душе, пришло быстро?
— Когда заканчивал карьеру футболиста в “Днепре”, у меня были мудрые преподаватели: Владимир Александрович Емец — главный тренер, Геннадий Афанасьевич Жиздик — начальник команды. Поделился с ними мыслями о решении закончить играть в футбол, и они сразу же посоветовали поступить в Высшую школу тренеров. Даже предложили помощь в подготовке. Ведь в то время попасть туда было не так-то просто. Когда же я там все-таки оказался и два года отучился на дневной форме, то довольно быстро понял: тренерская работа должна стать моей профессией. Относился к учебе исключительно серьезно.

— Говорят, человек становится настоящим тренером только после того, как убьет в себе футболиста. Как этот процесс проходил у вас?
— Есть такая поговорка: не было бы счастья, да несчастье помогло. Это про меня. В последние игровые годы одолели травмы. Я так устал от этой боли, от того, что нужно опять ложиться под нож, терпеть, чтобы хоть немного еще поиграть. И когда закончил, почувствовал облегчение. Поэтому и переход к тренерской работе дался абсолютно легко.

— Попадание в тренерский штаб Евгения Кучеревского в “Днепре” — подарок судьбы?
— Безусловно. Классный специалист и незаурядная личность.

— Говорят, Евгений Мефодьевич обладал потрясающим чувством юмора. Это так?
— Истинная правда. В плане юмора, острого, вовремя сказанного, он мог дать фору любому.

— Но он был еще и экспрессивным, очень эмоциональным. Я читал, что, работая за границей, во время одного из матчей так горячо спорил с судьей, что его даже заковали в наручники.
— Да, слышал о таком. Это было, когда он работал в Тунисе.

— Первые медали в тренерской карьере вы завоевали с “Днепром” в 1992-93 годах. Чем памятны те сезоны?
— В то время происходил развал Советского Союза, футболисты массово становились легионерами. Уехал за границу и Кучеревский, которого я сменил. В Днепропетровске осталась одна молодежь. Но мне повезло, что советская школа подготовки молодых футболистов была на очень высоком уровне. Я доверил перспективным парням место в основном составе “Днепра”, и они полностью выполнили то, что от них требовалось. И оказались состоятельными не только в начале карьеры. Впоследствии многие из того состава “Днепра” стали игроками национальной сборной Украины, пятеро перешли в киевское “Динамо”, которое было самой сильной отечественной командой на протяжении первых десяти лет, некоторые успешно выступали в зарубежных клубах. Я ими горжусь.

— В вашем активе три игры во главе национальной сборной Украины, в том числе 28 октября 1992 года в Минске. А знаете, что она была особой для сборной Беларуси — первой в суверенной истории?
— Здорово! Конечно, помню тот приезд в Минск. Сыграли вничью — 1:1. Верно? Самое забавное, что о своем назначении в сборную я узнал из телевизионной передачи, в которой выступал руководитель украинского футбола.

— Как это?
— “Днепр” шел тогда на первом месте в чемпионате, и считалось, что много перспективных футболистов играло в этой команде. Поэтому и было принято решение, чтобы я возглавил сборную. А помогал мне Леонид Ткаченко, потому что его “Металлист”, хорошо известный еще по союзным временам, также успешно выступал в украинском первенстве. Вот нас двоих и назначили.

— В той сборной самыми звездными игроками были Михайличенко и Кузнецов, игравшие за границей. Говорят, у них характер не сахар, было сложно?
— Нет. Прилетал еще из Японии Олег Протасов. Ребята приезжали с одной целью — побыть дома. Дорогу им оплачивали, хотя в то время это было проблемой. Разве плохо? Однако к делу относились серьезно. Тогда писались первые страницы истории национальной сборной Украины, они это понимали. И помогали мне, молодому специалисту. Хотя до этого у них были звездные тренеры — один Лобановский чего стоит.

— Ваше второе пришествие в сборную произошло после ухода Олега Базилевича. Оно тоже было неожиданным для вас?
— Опять же так складывалась ситуация, что после Базилевича в сборную пригласили девять или десять футболистов “Днепра”. А кто другой мог возглавить, как не главный тренер этой команды? Но я отказался. Слетал только со сборной в Корею, где сыграли два спарринга, и на ближайшем исполкоме еще раз подтвердил свой самоотвод. Но из сборной не отпустили — помогал Сабо, который был главным тренером. Пока не ушел в киевское “Динамо” на должность начальника команды.

— На спарринги в Южную Корею вас приглашал Бышовец?
— Да. Он там работал вместе с Семеном Иосифовичем Альтманом. Когда добрались туда, кто-то из них, точно не помню, отмечал день рождения. Естественно, поздравили. А поздно ночью из-за разницы во времени узнали, что киевское “Динамо” обыграло в Лиге чемпионов московский “Спартак” — 3:2. Тогда ведь не было современных средств связи, с огромным трудом добывали нужную информацию.

— Забавно: будучи молодым игроком, вы восхищались Мунтяном, а в товарищеских матчах с Южной Кореей именно он был вашим ассистентом. Как так вышло?
— У меня было два кумира — Трошкин и Мунтян. Муня — техничный футболист, нравился всем, был любимчиком болельщиков, особенно болельщиц. А Трошкин — трудолюбивый парень из Донбасса. Мне он был даже ближе. Выделялся за счет характера, скорости, напористости. И я рад, что, когда у меня были юбилеи или семейные праздники, всегда мог пригласить Владимира Федоровича с Владимиром Николаевичем, сказать тост в честь моих любимых футболистов. До сих пор очень ценю наши теплые отношения.

Лобановский — это мегазвезда

— 1995 год стал парадоксальным для вас. Начав его начальником команды, уже после пятого тура вы сменили Онищенко на посту главкома киевского “Динамо” и привели его к золоту. Это был пик карьеры?
— Сезон действительно выдался сумасшедший! Шел в “Динамо” поучиться у людей, работавших в легендарном клубе много лет. Главным тренером был Сабо. Однако после матча Лиги чемпионов с “Баварией” он подал в отставку. Президент клуба Григорий Михайлович Суркис со своими партнерами принял совместное решение, что его сменит Онищенко. Я же буду ему помогать — в большей степени, как если бы был только начальником команды. Ведь в “Динамо” пришли пятеро моих подопечных из “Днепра”. Полагаю, динамовские неудачи были временным явлением, и если бы позволили Владимиру Ивановичу доработать до конца сезона, то, наверное, он тоже завоевал бы золото. Но все произошло иначе. Меня настойчиво попросили-приказали — отказаться было невозможно. Шел с одним условием: довести команду до конца сезона и затем вернуться на прежнюю должность. Так и сделал. На роль главного тренера “Динамо” я не претендовал, хотя и стал чемпионом. Многие этого не поняли и были крайне удивлены.

— В одном из интервью того времени вы сказали, что “Динамо” должен возглавлять Лобановский. Искренне так считали, или вам намекнули об этом сверху?
— Поверьте, совершенно искренне! Кто, как не он? Валерий Васильевич — мегазвезда тренерского цеха. Переговоры с ним начались, когда я исполнял обязанности главного тренера. Он тогда приехал в отпуск. Помню, помощник Суркиса мне говорит: “Просьба от Григория Михайловича: вам сейчас позвонит Лобановский — выскажите, пожалуйста, свою точку зрения о положении дел в команде”. Услышал это, и меня будто гром поразил. Лобановский для меня был величайшим авторитетом. Мобильников тогда еще не было, и я как вкопанный стоял у телефонного аппарата, ждал звонка. Наконец он раздался, и я услышал знакомый голос. Был несказанно рад, ведь близко знаком с Валерием Васильевичем не был. Встречались, конечно, как соперники, но я был футболистом, а он тренером. Великим тренером.

— Ваш первый приход в мариупольский “Ильичевец”, ваш нынешний клуб, состоялся в 97-м. Казалось, все складывалось гладко, вы подняли его до четвертого места, вывели в Кубок УЕФА. Почему покинули его?
— Я проработал там семь с половиной лет. Это много. Возглавлять команду, которая чаще проигрывает, чем выигрывает, морально тяжело. Я устал. К тому же приключилась неприятная история. После одного из матчей на пресс-конференции высказал нелицеприятное мнение о судье. Из этого раздули скандал, меня отстранили от работы. Потом пригласили в Киев, чтобы сказал, что погорячился, извинился за то, что на эмоциях не сдержался. Но я не согласился. И решил уйти из футбола.

— Вообще?
— Ну да. Два года не работал. Потом была попытка вернуться в футбол в Алчевске, однако понял, что “Сталь” — не моя команда. И снова ушел в отпуск. Так три года и провел вне футбола.

— Зато возвращение получилось феерическим: ваша “Ворскла” в 2009 году завоевала Кубок Украины.
— В Полтаве действительно все шло успешно. Четыре с половиной года отработал — не пожалел. Там все нравилось, многое получалось. Но меня чрезвычайно настойчиво стал зазывать назад “Ильичевец”, которому я посвятил столько лет. Каждые полгода — переговоры. В конце концов они увенчались тем, что дал согласие. Объяснил руководству Полтавы, что мне надо сменить обстановку. Вроде бы поняли, ушел по-хорошему. Попрощались, устроили банкет. Я забрал с собой помощников. Так все делают. И вдруг все развернулось на 180 градусов. Разгорелся грандиозный скандал: “Ворскла” затребовала за меня три миллиона долларов! В бывшем Союзе ни за одного тренера не то что не платили таких денег, столько даже не просили. (Смеется.) Подали в Швейцарию в арбитражный суд, который я выиграл — на сто процентов. Меня во всем оправдали, хотя виноватым я себя и не чувствовал. И вот уже пошел третий сезон, как работаю в Мариуполе.

— То есть отступных не пришлось платить? Вроде бы читал в украинской прессе, что мариупольский клуб должен был перевести на счет “Ворсклы” полмиллиона долларов...
— Это Палата по разрешению споров приняла решение о выплате пятисот тысяч в пользу “Ворсклы”. Но после того как швейцарский суд полностью доказал мою невиновность, никто никаких денег не платил.

Надеюсь, мир наступит скоро

— Знаю, вы всегда обещаете футболистам, что если им поступит престижное предложение, никогда не будете препятствовать переходу…
— Я не только обещаю, но и всегда выполняю. При одном условии: если вижу, что идет в клуб, где созданы все условия для роста его профессионального мастерства, амбиций, карьеры. И я рад, что во многих клубах руководители меня поддерживали.

— Как оцените выступление вашего “Ильичевца” в прошлом чемпионате Украины?
— Учитывая то, что основной состав второй год является самым молодым в премьер-лиге, десятое место считаю несомненным успехом. Мы повторили результат прошлого года. Правда, набрали на пару очков меньше, но ведь и игр провели не 30, а 28 в связи с тем, что “Арсенал” сошел с дистанции. Кстати, на выезде мы “пушкарей” обыграли, вполне могли это сделать дома. Добавьте эти шесть очков, и мы могли повторить лучшее достижение команды за последние шесть лет, с момента ее возвращения в премьер-лигу.

— В грядущем чемпионате сыграют не 16, а 14 команд. Это плохо?
— Очень плохо. Для нашей страны с ее возможностями, потенциалом в элитном дивизионе должно быть как минимум 16 команд. Но, к сожалению, ситуация в экономике, политике привела к тому, что некоторые команды снимаются с розыгрыша.

— Никак не обойти тему того, что происходит на Украине. Нам в Беларуси сложно разобраться, кто прав, а кто виноват. Ваше отношение к тому, что творится на вашей родине? Как можно урегулировать обстановку?
— Первое время и нам здесь было сложно разобраться, что происходит. Тем более Мариуполь 9 мая тоже оказался горячей точкой. Весь день просидели в квартирах, не выходили на улицу. Чудом доиграли чемпионат. Сейчас, как мне кажется, обстановка стабилизируется. В ближайшее время, надеюсь, наступит мир. И так слишком большие жертвы мы понесли среди мирного населения. Не говоря уже о мальчишках, которых призывают в армию и которые гибнут, толком даже не пожив. Это не может не шокировать людей старшего поколения.

— Некоторые клубы Крыма хотели присоединиться к чемпионату России, но ФИФА отказала им в этом. Правильное решение?
— Не команды хотели, а руководители полуострова. Надеюсь, Крым будет возвращен Украине, станет, как и прежде, его неотъемлемой частью.

— Последние события не рассорили вас со знакомыми россиянами?
— Нет, ни в коем случае! С кем был знаком, со всеми остались хорошие отношения. Многие звонят, поддерживают. В том числе и из Беларуси.

— С кем из белорусов поддерживаете связь?
— Про дружбу с Толей Байдачным я уже говорил. Встречались с Сережей Алейниковым, Андреем Зыгмантовичем — они приезжали в Киев на курсы повышения квалификации. С Боровским Сережкой довольно часто видимся, с Мишей Вергеенко пересекаемся на различных симпозиумах. Володя Косаковский — он у меня еще в армии служил, а потом по работе не раз сталкивались. Михаил Ильич Цейтин — дай бог ему здоровья, очень благодарен ему, многие его советы помню до сих пор. Хотя они больше касались не профессиональных, а жизненных вопросов.

— А сами в Беларуси давно бывали последний раз?
— Ой, давненько. Но у меня там не только дружеские, но даже родственные связи. В Беларуси крестил одну девочку — Белякову Лену. С крестницей и ее семьей дружим на расстоянии, по праздникам обязательно поздравляем друг друга.

— 20 июня вам исполнилось шестьдесят лет. Юбилей отметили с размахом?
— Скромно. Вот 45, 50 и 55 лет отмечал весело. 60-летие же пришлось на такое смутное время, что праздновать его шумно посчитал некорректным. Поэтому провел его в кругу семьи, детей, соседей и некоторых киевлян, без которых свою жизнь просто не представляю...