Дата публикации: 18 декабря, 14:14

Полесский пилигрим отечественного футбола в этом сезоне вновь будет выступать в первой лиге. За плечами у Олега СТРАХАНОВИЧА немало славных лет карьеры и жизненных поворотов. Кочан капусты в Бресте, приснопамятный поезд в Каунас, стихи от Владимира Романова, пять бокалов пива после матча и многое другое — обо всем этом 34-летний уроженец Пинска рассказал корреспонденту “ПБ”.

— Карьера футболиста Страхановича уже приблизилась к закату?
— Ну зачем же так громко?.. Конечно, мотивация уже не та. А еще и в первой лиге… Хотя про Смолевичи, где играл в прошлом году, ничего плохого не скажу. Перспективная команда, недалеко от Минска. Но когда Юрий Иосифович Пунтус ушел оттуда, я последовал за ним.

— Теперь вы вновь воссоединились — в “Славии”...
— Меня пригласили играющим тренером. Согласился. Могу подсказать, направить молодых партнеров. Рыть землю, носиться по полю из-за “любви к Родине” — это уже не для меня. Хотя требований к себе не снижаю. Если команда выполнит задачу и выйдет в высшую лигу — уверен, буду и там в порядке.

— Как думаешь, почему в “вышку” не зовут?
— Наверное, многие смотрят в паспорт. Начинают сомневаться, выдержит ли возрастной футболист нагрузки. Еще, возможно, некоторые опасаются давления на авторитет. Ведь опытный игрок может стать для остальных в чем-то главнее тренера.

— Допустим, тебя хватает минут на 70-75…
— Да меня на 98 хватит — за себя отвечаю! Думаю, это все стереотипы. Если футболист следит за собой, в нашем чемпионате он может играть до сорока. И еще немаловажный момент — преемственность. Считаю, молодежь должна учиться у ветеранов. У меня в молодости был перед глазами живой пример — Андрей Сосницкий. До сих пор помню, как он в 35 с перебинтованной головой в конце матча в Бресте организовал победный гол в ворота “Днепра”.

— Ты прокладывал путь в большой футбол в родном Пинске...
— Первый тренер — Владислав Левников, отец известного арбитра Николая Левникова. Всегда говорил, что хочет вырастить из нас прежде всего хороших людей, и только потом — футболистов. Находил подход к каждому. Первый раз я засветился в 1997-м. Играли дома на Кубок с минским “Динамо”. Уступили 2:4, но я забил дважды. “Пинск” даже сравнял счет в середине второго тайма. Помучились они с нами. У Байдачного после матча кто-то из тренеров спросил: “Может, малого заберете?”. В ответ: “Нет, нам такие не нужны!”

— И ты поехал в другое “Динамо” — брестское...
— Александр Разин был очень в этом заинтересован. Чтобы вопрос решился, подключил арбитра Константина Дайлида, который тогда преподавал в пединституте — мол, крутись как хочешь, но малый должен учиться в Бресте. Хотя можно было поступать и в академию физвоспитания в Минске. Тем более в “Торпедо” тогда приглашал Юревич. Правда, уже после того, как я подписал контракт с “Динамо”.

— В брестском футболе и тогда денег водилось мало?
— Всякое бывало. На первом курсе трудностей не замечали. Зарплата была 100 долларов, еще 150 — премиальные. Я даже домой деньги отсылал. В институте была столовая и бар. Так вот мы, такие богатые, ходили в бар. И официанты нас хорошо знали, говорили, мол, вот “Динамо” подошло. Было весело. Но потом деньги стали заканчиваться. И мы начали задумываться: зачем ходили в бар, если можно было пойти в столовую и сэкономить?

— Молодо-зелено.
— В какой-то момент деньги вообще перестали платить. И есть стало в прямом смысле нечего. Жили на служебной квартире в центре города вместе с Володей Сорочинским и Димой Страчко. Была у нас женщина дежурная, которая следила за бытом, у нее в холодильнике был один-единственный кочан капусты. Мы его съели буквально до последнего листика. Она даже не поверила.

— После Бреста в твоей жизни появился Пунтус.
— Сначала Юрий Иосифович вызвал в “молодежку”. Потом уже пошли разговоры о БАТЭ. Это был конец 2001-го. Профессиональных агентов тогда не было, пришлось мне в 21 год самому разбираться в менеджерских делах. Впрочем, у меня был помощник, если можно так выразиться. В конце 90-х познакомился с Александром Туровым, он раньше играл за “Динамо”. Этот человек на первых порах занимался моими трансферными делами. Я ему очень благодарен, Саша помогал мне на протяжении долгого времени. Как в футболе, так и в обычной жизни.

— В Борисове ты провел три сезона.
— Там поначалу была интересная ситуация. Первое время не проходил в состав, был медлителен. Если в Бресте можно было не задумываться над этим, то в БАТЭ на фоне жесткой конкуренции пришлось экстренно работать над ошибками. Капский, глядя на мою игру, сразу обозначил претензии. Он-то все оценивал взглядом менеджера — когда вкладываешь деньги в игрока, а потом ждешь от него рывка, чтобы эти деньги отбить с процентами. И здесь, конечно, сработало умение Пунтуса работать с молодежью. Тренер начал объяснять, чего от меня хотят, иногда ругался, возможно, иной раз отстаивал перед руководством. И я чувствовал, что Юрий Иосифович верит в меня, поэтому очень старался. В конце концов все наладилось.

— В конце концов тебя продали в Казахстан...
— Сначала поехал в Ярославль, два месяца работал там, Долматов был доволен. Подписал с “Шинником” контракт, но его не успели зарегистрировать в федерации. И вот после второго сбора приезжает президент клуба и говорит, что у них внезапно начались финансовые проблемы и взять меня не получается. А с Борисовом уже надо было рассчитываться — контракт-то подписан. В итоге нашли мне вариант с “Тоболом”, боссы которого заплатили за меня часть денег. В этой команде уже выступали Валерий Шанталосов и Александр Чайка. Правда, поиграли мы вместе недолго. Пришел тренер Огай и сразу сказал, что белорусов в команде вообще не видит. Пришлось расставаться. И тут звонит Пунтус — зовет в МТЗ...

— Семь лет назад ты с Глебом-младшим серьезно набедокурили в поезде по дороге в Литву…
— Кстати, ни о чем не жалею. Да, мы ехали в Каунас, отмечали Восьмое марта, были навеселе. Но и литовцы вели себя очень вызывающе. Они думали, что девушки, которые находились с нами в купе, — чуть ли не проститутки! На самом деле это были Славина и моя будущие супруги. У девчонок забрали паспорта, задержали поезд минут на сорок... Прицепились, мол, где у ваших спутниц деньги на пребывание в Литве в течение месяца. Ответ, что у нас все на пластиковых карточках, их не устроил. У меня тогда вообще создалось впечатление, что эти придирки к нам — какой-то заказ. Психанул, вышел освежиться и ударил со злости ногой по фонарному столбу. Только потом оказалось, что на столбе этом висит литовский флаг...

— Международный конфликт…
— Подумал, что литовцы расценят это как спланированную белорусскую провокацию. Полетел на меня один, я сделал два шага навстречу, он испугался и позвал товарищей. В итоге приняли они меня впятером, и повели дышать в трубочку.

— Неприятная история.
— Конечно, я был неправ, здесь без вопросов. Но что случилось, то случилось. После того происшествия “Каунас” оштрафовал меня на месячную зарплату. Два месяца получал половину оклада.

— Каким помните Романова?
— О, интереснейший человек! Пришел к нему в офис впервые, смотрю — на стене висит скелет какого-то древнего животного. Стало не по себе немного. Встречает меня мужичок небольшого роста и с ходу говорит: “Олег, я тут стихи сочиняю, послушай”. И начинает: “Буря сошла с небес…” Закончил читать и на полном серьезе спрашивает: “Тебе понравилось?” Я немного оторопел, говорю: “Неплохо!” А сам думаю, мол, какие на фиг стихи, у меня вроде другие вопросы.

— Другие странности литовского банкира?
— Свои “тараканы” есть у каждого. К примеру, у Романова был личный астролог, который говорил ему, каких футболистов не надо включать в заявку. Мол, звезды располагают к тому, что они будут много ошибаться или забьют гол в свои ворота. Владимир Курнев, который тогда тренировал “Каунас”, иногда плевался — ему звонили и называли состав по звездам.

— Многие игроки рассматривали “Каунас” как мостик в “Хартс”...
— Романов сам активно заинтересовывал футболистов, рассказывал о перспективах в шотландском клубе. И у меня интересно получилось. 2006-й хорошо отыграл, после чего поехал в “Ростов”. Был в шаге от перехода. И вдруг звонит Романов: “Оставайся! Сколько тебе дают денег в России? Я дам столько же! Сыграешь за сборную сколько нужно, пригласим тебя в “Хартс”. Пытался ему объяснить, что деньги сейчас не главное, что “Ростов” выплатит за меня приличную компенсацию. Но в итоге все же решил вернуться. Не знаю, почему. Возможно, из-за того, что Романов был очень настойчив. Он ведь мог вообще запретить мне всякие переходы, выставить кусачие отступные. Но не стал этого делать.

— Почему, на твой взгляд, у Романова не получилось в Беларуси?
— Думаю, здесь несколько факторов. Во-первых, рядом не нашлось единомышленников, создалось впечатление, что он продвигал футбол в одиночку, а это очень непросто. Ну и еще, конечно, Владимир не получил в собственность землю в Минске, на которой располагается стадион “Трактор”. Это было очень важно для него.

— Несколько лет назад ты выступал в команде еще одного крупного бизнесмена — Юрия Чижа...
— Вариант с “Динамо” возник при помощи Турова. Они с Юрием Александровичем знакомы, вместе занимались борьбой. Хотя я не напрашивался — после МТЗ-РИПО у меня было хорошее резюме. Пригласили на встречу с Чижом. Общались недолго: у этого человека все конкретно, время — деньги. Согласен? Согласен! Отыграл в “Динамо” полтора года. Услуги по благоустройству частных домов оказывает сайт www.stimex-trade.ru. Я к ним уже обратился.

— Хотел остаться?
— Да. Мне было вполне комфортно.

— Почему не сложилось?
— Не хочу отвечать на этот вопрос. Давай вообще про “Динамо” говорить больше не будем.

— Как к тебе относились динамовские фанаты?
— Нормально. Большой любви не было, но и не “полоскали”. Знаю, что у них “терки” с фанами МТЗ. Но меня это не коснулось, да и Сани Сулимы тоже. Было заметно, что ребята понимают в футболе, и видели, что мы нормально относились к своей работе. Перед уходом, помню, меня несколько человек спросили, останусь ли в команде. Когда узнали, что нет, пожелали удачи.

— Последней твоей серьезной остановкой в высшей лиге был Гродно.
— Инициатива пошла от тренеров “Немана”, в частности, от Петра Качуро. Мы с ним не были знакомы, просто играли друг против друга. А Александр Корешков обрисовал высокие задачи — быть в тройке и взять Кубок. Но условия…

— Что не понравилось?
— Мне-то в Гродно как раз все понравилось. Нормальный коллектив, поддержка болельщиков... Но под серьезные задачи надо создавать соответствующие условия. А их не было — тренировались в таком дерьме…

— Не жестко?
— Нет, так можешь и написать. Работали на поле местной СДЮШОР, месили грязь и глину. Нормальная поляна появилась только под конец сезона. Чтобы выйти на натуральный газон, где команда проводит домашние матчи, нужно было буквально умолять директора стадиона Франца Летяго. Если бы не губернатор, проявивший интерес к решению проблем команды, ничего бы и сейчас не изменилось.

— А разве что-то изменилось?
— Конечно. “Неман” стал одной из самых играющих команд чемпионата. Я смотрел его матчи в прошлом году — умный футбол, все по науке. Думаю, команда Солодовникова может выстрелить в новом сезоне.

— Финал Кубка-2011 против “Гомеля” вспоминаешь?
— Ой, там вообще… Это не футбол был. Поле неровное, какими-то кусками, точки пенальти криво выбелены, боковые линии, штрафная… Потом выяснилось, что что-то там случилось с газонокосилками. Хотя для команды это не было оправданием, конечно. Перед этим сыграли основой с БАТЭ в чемпионате. В то время как гомельчане поберегли лидеров. Нашим командам вообще трудно играть через три дня на четвертый…

— Почему?
— Сложно сказать. Может, привыкли играть раз в неделю, нам нравится…

— Или тяжело — из-за несоблюдения режима?
— Послушай, то же пиво после матча — это большущее заблуждение. Я могу выпить пять бокалов и буду в нужный момент в форме! Знаю, что когда Саша Глеб выступал в Германии, у них перед игрой вся команда заходила в бар, выкуривала по сигаретке и выпивала по два бокальчика. И ничего страшного! Некоторые считают, что лучше кушать йогурты и сырки… Но если меня от них тошнит, теряю три-четыре килограмма веса, то для кого я такой правильный профессионал?

— В общем, пиво после игры можно?
— Даже нужно! Выпил, расслабился, лег спать вовремя — с утра красавчик! Каждый должен знать, когда ему нужно, сколько и с кем. Нам в футболе о других проблемах думать надо!

— О каких?
— О подготовке игроков. Кому-то нужно три дня бегать, чтобы набрать форму, а кому-то одного хватит. У нас же в предсезонке в командах делается повальный упор на силовые упражнения. И пик формы проходит до начала чемпионата. А потом все удивляются, как команда, отработав интенсивно сборы, в начале сезона не бежит?

— Любопытно.
— Тут еще очевидна взаимосвязь с тактикой. Ведь тренеры гоняют игроков почти всегда без мяча, дают его только после закладки “физики”. Как результат — игрового мышления нет, техники нет, культуры паса нет! Беговую работу же можно проводить с мячом — и тогда голова на поле будет лучше работать. Понимаю Георгия Кондратьева, когда он говорит о подборе игроков в сборную. Раньше у нас было один-два человека из внутреннего чемпионата, а теперь — добрая половина команды. Почти никто не уезжает, потому что белорусы не могут конкурировать за границей. Это очень красноречиво свидетельствует о качестве тренерской работы.

— Ты никак сам в тренеры намылился...
— Хотел бы стать агентом. Может, потому, что у меня самого нормального агента никогда не было — только страдал от них. Был такой случай. В 2008-м МТЗ-РИПО в еврокубках играл с “Жилиной”. Словаки после тех матчей предложили контракт, были готовы выкупить трансфер. Но тут подключились непонятные белорусские агенты, стали обещать золотые горы, зарплату в три раза больше и перспективы играть в российской премьер-лиге. Поверил. В результате не получилось ни в России, ни с “Жилиной”. Поэтому после того как закончу играть, хочу развиваться в агентском направлении. Может, наивно прозвучит, но во главу угла буду стараться ставить принципиальность и честность.

— Ты уверен, что в этой среде такое возможно?
— Многие говорят, что там действительно нельзя без обмана. Но мне хотелось бы строить с людьми доверительные и взаимовыгодные отношения. Сейчас делаю первые шаги — заканчиваю БГУФК. Потом организационные нюансы. Время у меня есть — пока играю, заниматься агентской деятельностью запрещено.

— Год назад твоя семейная жизнь стала достоянием читателей “Комсомольской правды”. Как отнесся к такому повороту?
— Спокойно. Вылезло — ну и пусть. Я сам никогда никого не обсуждал и не осуждал. Честно говоря, раньше не мог и подумать, что буду разводиться и оставлю двоих детей. Но жизнь есть жизнь. Никто не может судить людей, кроме их самих, потому что только двое знают, что произошло на самом деле. Сейчас я, конечно, отошел от всего, у меня другая семья. Но очень расстраивает, что уже год не могу видеть своих детей. Их от меня просто прячут!

— Тот судебный иск, связанный с недвижимостью в Минске, уже рассматривался?
— Да, моя бывшая жена пыталась доказать, что брачный договор, который был заключен шесть лет назад, она подписывала под давлением. Что я стоял над ней чуть ли не с пистолетом, а нотариус, регистрировавший документ, был неадекватен. К тому же ей захотелось 60 процентов квартиры, в которой я сейчас живу. Но у нее ничего не вышло. Правда, скоро мы снова будем выяснять отношения в суде.

— По какому поводу?
— В том числе и потому, что я хочу получить законное право общаться с собственными детьми.