Дата публикации: 25 декабря, 19:56

Когда легионером начинает живо интересоваться сборная той страны, где протекает его клубная карьера, это означает лишь одно: достигнуто наивысшее признание. Россиянин Дмитрий КАРСАКОВ вполне мог стать белорусом, и это лучшее доказательство того, что варягом он был по-настоящему видным.

Выступления полузащитника за мозырскую “Славию” и “Гомель” осели в золотом фонде белорусского чемпионата. От футбольных дел Карсаков не отошел и по завершении карьеры. Сейчас Дмитрий Борисович возится с ребятишками 2003 года рождения в академии московского ЦСКА. За работой застал 42-летнего тренера и поздний — шел одиннадцатый час вечера по Москве — звонок корреспондента “ПБ”.

Армейский дух

— Дежурю в интернате. Была тренировка, а сейчас вот только собрание закончилось.

— Нравится работа?
— Конечно. Если бы не нравилась, не пошел бы. У меня был выбор, но я предпочел связать свою жизнь с ЦСКА.

— Где еще могли оказаться, повесив кроссовки на гвоздь?
— Можно было бы попробовать в другом клубе. Но я ведь воспитанник команды. И ЦСКА мне близок. С удовольствием пришел в этот коллектив. Тем более он особенный. Здесь так называемый армейский дух. Это самое важное.

— Помните, каким были в возрасте теперешних учеников?
— Когда проводишь тренировки, что-то вспоминается. Мы были совершенно другими. Нас больше воспитывала улица. Имели много свободного времени. Сейчас же — школа, долгая дорога... Плюс интернет. Слава богу, у нас его не было.

— Ваши воспитанники знают, что вы были футболистом, причем очень даже неплохим?
— Знают. Даже смотрели мои голы в интернете. Сильно обрадовались, увидев мяч в ворота “Барселоны”. Это приятно. Мне кажется, одна из основ детского спорта как раз в том и состоит, что ребята должны знать игроков, тренеров. В случае с юными воспитанниками ЦСКА — тех, кто выступал в команде. Нас так учили. Нужно знать, кто дал клубу имя.

— Координатор армейской школы — аргентинец Андрес Лиллини. Работаете по южноамериканским методикам?
— Не сказал бы. Но определенную направленность он, безусловно, задает.

— Константин Базелюк — главная гордость армейской школы в последнее время?
— Думаю, да. С моей точки зрения, это хороший игрок, даже замечательный. Но он больше проявил себя в матчах за молодежную сборную, а не за ЦСКА. Поэтому ему еще нужно многое доказывать.

— Большинство наставников рассматривают работу с детьми как плацдарм для тренерской карьеры в профессиональном футболе...
— Почему нет? Всему свое время. Когда я пришел в школу ЦСКА и взял этот возраст, мне хотелось набраться опыта. Может, и есть какие-то личности, которые добиваются всего и сразу. Но часто хорошими тренерами становятся именно те, кто начинал с детьми. Это большой опыт. Каждый тренер должен стремиться стать выше.

— С Леонидом Слуцким часто общаетесь?
— Достаточно часто. Такая возможность есть. А Леонид Викторович — тот человек, который никогда не откажет. Где это возможно, он всегда подскажет.

— Наступит время, когда ЦСКА станет играть преимущественно своими воспитанниками?
— Сложный вопрос... Даже не знаю. Но на молодежь в любом случае надо обращать внимание. Помимо Базелюка, считаю, необходимо еще привлекать талантливых парней. Хотя Слуцкий уже потихоньку и привлекает.

Военный самолет

— У российских болельщиков вы ассоциируетесь в основном с победным голом “Барселоне” в Лиге чемпионов в 1992-м. Не обидно, что запомнились лишь одним эпизодом?
— Скажу, что хорошее время провел и в белорусском футболе. Выигрывал титулы. Но если ассоциируюсь у людей только с этим голом — пожалуйста.

— Говорят, в столицу Каталонии ЦСКА летел тогда военным самолетом...
— По-моему, было немного не так. Вроде как мы летели на сборы. На военном самолете до Германии, а оттуда уже, например, во Францию.

— И как впечатления?
— Ха! Это не сравнить с тем, что сейчас. Интересно. То был самолет для десантников. Сидели на скамеечках. Кое-кто — вместе с женами.

— Какие еще тяготы и лишения игроцкой поры вспоминаются?
— Когда ездили в Италию с ребятами 1999 года рождения, жили в гостинице наподобие той, где мы когда-то располагались, будучи игроками основного состава ЦСКА. Форму стирали сами. Или в Беларуси, допустим, добирались на матчи на “пазиках”. Тяжеловато было.

— “Пазики” часто ломались?
— Ой, ломались. Было жарко... Я этим не увлекался, но товарищи по команде играли в карты. День пролетал у них мгновенно. Хотелось еще поиграть, а уже надо было выходить.

— Еще одно ваше знаковое достижение — бронза молодежного чемпионата мира-1991 в составе сборной СССР...
— Этот турнир запомнился в первую очередь яркими игроками. Жоау Пинту, Фигу, Руй Кошта, Роберто Карлос... Да и у нас ребята подобрались что надо. Михайленко, Бушманов, Мамчур, Щербаков, который стал лучшим бомбардиром чемпионата...

— Геннадий Тумилович...
— Он прилетел к нам на помощь уже по ходу турнира. Сломались сразу два вратаря.

— На вашем счету один матч в чемпионате СССР...
— Играли с “Памиром”. Вничью закончили. Помню, сильная жара стояла. Лет девятнадцать мне тогда было. Корнеев, Брошин, Кузнецов... И тебя выпускают играть вместе с ними... ЦСКА в том сезоне, кстати, стал чемпионом Советского Союза.

— В 1995-м вы укатили в южнокорейский “Юконг”. Каким ветром туда занесло?
— Случился конфликт с Александром Тархановым. Валерий Непомнящий, работавший в Южной Корее, и пригласил меня в “Юконг”.

— Чем памятен этот экзотичный опыт?
— Страной, людьми, отношением к футболу... Девяностые для нас были тяжелыми. Не хватало экипировки. А в Корее все было четко. Взять те же мячи. Чуть стираются края — на следующий день тебе приносят новые. Помню, собирали их и высылали в Россию. Чтобы дети могли играть хорошими мячами. Да один перелет чего стоит — девять часов!

— Курьезы случались?
— Самый памятный связан как раз с перелетом. Билет туда-обратно стоил несколько тысяч долларов. Огромная сумма. Получил возможность пригласить кого-нибудь. Билеты оплачивали. Позвал маму. Она плохо переносила перелеты. Добралась до Сеула, но начался шторм. Пришлось лететь в другой аэропорт. Там еще просидела семь часов. Когда мы встретились, мама сказала: “Больше я к тебе ни за что не полечу!”

— Как находили взаимопонимание с южнокорейцами?
— Там был переводчик. Плюс играли три человека из России, один из Венгрии. Когда только собирался уезжать, задавался вопросом: как буду отличать местных игроков друг от друга? Но спустя неделю тренировок уже начал их распознавать. Хотя корейцы рассказывали то же самое: смотрим на вас, россиян, и не можем разобрать, кто есть кто.

Отмененная сборная

— Ваша жена ведь из Гомеля?
— Да, она жила там. Познакомились в поезде Гомель — Москва. Причем я тогда еще за “Славию” играл.

— Часто навещаете родственников супруги?
— Последние годы реже бываю. А так ездил, да. Даже к друзьям, близким. К Вите Борелю, например. Он ко мне в Москву приезжал. А вообще очень хочется еще раз побывать в Беларуси. Если будет возможность, обязательно выберусь. Московский дом металла черный Металлопрокат цены предлагает низкие.

— Вы ведь вполне могли оказаться в сборной нашей страны.
— Даже сыграл один матч, правда, товарищеский. В 2000-м. Команду тогда тренировал Сергей Боровский. У меня были успехи в “Славии”. Предложили сыграть за сборную. Размышлял так: если в российскую команду не зовут, почему бы не попробовать в белорусской? Поехали в Германию играть со “Штутгартом”. Выступили хорошо: победили 3:0, а я отдал голевую. Играли вместе с Сашей Глебом в центре поля. Тогда уже, кстати, было известно, что скоро он перейдет в “Штутгарт”. Получил удовлетворение. Но когда пришел запрос из белорусской федерации, в России вспомнили, что у меня были официальные матчи в составе тамошней “молодежки”. Вот и не дали добро. Жалко, если честно. Хотел играть за белорусскую сборную. Хорошая была команда.

— Есть на этот счет обида на российских функционеров?
— Не то что обида... Скорее какое-то непонимание. Просто если я не играл за россиян, почему не мог выступать за белорусов?

— В “Славии” вы оказались случайно не по протекции Юрия Антоновича, с которым играли в ЦСКА?
— Нет. В Мозырь попал не без доли случайности. Из “Славии” ушел Александр Бубнов. Его место занял ассистент Александр Кузнецов. До этого он был вторым тренером в ЦСКА. Я же тогда травмировался. Пал Федорыч Садырин сказал, что нужно набирать форму. Мол, если хочу, могу пока поиграть за дубль. Но у меня были амбиции. Да и Кузнецов предложил хорошие условия. Сказал: приедешь, восстановишься, а дальше решим. Когда выступал в “Славии”, получал радость от игры. Потом и Саня Шутов из ЦСКА подъехал. Да и вообще команда подобралась очень хорошая. В футболе не всегда бывает, что собираются единомышленники. И когда ты не тащишься на тренировку, а летишь, это большое дело. Мне повезло. Годы в Беларуси — счастливые. Такая же команда была в ЦСКА. Год пролетал как один день.

— После огромной Москвы в провинциальном Мозыре не чувствовали себя неуютно?
— Даже наоборот. После Беларуси было тяжело привыкать к Москве.

— Расставание со “Славией” не обошлось без битья посуды...
— Пришел новый тренер — Владо Петрович. Я был капитаном. Выступали хорошо — выиграли Кубок, шли на первом месте в чемпионате. Побеждали, условно говоря, со счетом 2:0. Но от нас требовали пять, шесть голов... И когда Кузнецова решили снять, я на правах капитана сказал, что мы не выйдем на тренировку — объясняйте, мол, в чем дело. Может, Петрович с тех пор и затаил обиду. Тренер посчитал нужным строить новую команду. Так я оказался изгоем. Был действующий контракт, просил отдать меня в аренду. Но закончилось все тем, что оказался в КФК в Москве. После этого “Славия” и развалилась. Ломать не строить. А ведь люди радовались, ходили на стадионы. Можно было зайти в любой дом — выпить чаю, а то и чего покрепче...

Близкая “Барса”

— В курсе, что “Славия” опять вылетела из высшей лиги?
— Вот нет, к сожалению. Последней моей информацией о мозырянах было то, что они как раз поднялись в первый дивизион. Родители жены, приезжая в Москву, захватывают с собой номера “Прессбола”. Жаль, конечно... А кто сейчас будет тренировать “Славию”?

— Юрий Пунтус.
— О, Юрий Иосифович! Прекрасно. Думаю, у него должно получиться. Желаю удачи.

— Чемпионства со “Славией” и “Гомелем” — в чем отличия?
— “Славия” играла в романтичный футбол, технично, красочно. А в “Гомеле” была другая ситуация. Год не играл и очень хотел восстановиться. Это удалось. В футболе “Гомеля” было меньше романтики и больше прагматизма.

— Почему покинули клуб?
— Произошла смена руководства. И новые люди посчитали, что мы уже свое отыграли — я, Федор Лукашенко... Поехал к Подпалому в “Носту”.

— Те, кто вас знает, говорят об особой начитанности Дмитрия Карсакова.
— Ничего не скажу насчет начитанности. Но с книжкой посидеть действительно люблю.

— Любимые авторы?
— В последнее время увлекся духовной литературой. От нее получаешь больше пользы. С возрастом предпочтения меняются.

— Что сейчас читаете?
— Сербского старца Фаддея. Он жил в наше время и только в 2003-м отошел к господу. Интересные рассказы.

— Ни к каким сектам случайно не принадлежите?
— Нет-нет.

— Плеймейкер, на ваш взгляд, обязан быть интеллектуально развит?
— Конечно. По крайней мере те, кого знал я, действительно были глубокими личностями. Прекрасно общаюсь с Федором Черенковым — замечательный умный человек. Или возьмем Юрия Гаврилова, Игоря Добровольского... Или тех, у кого я учился. Всесторонне развитые люди.

— В своих учениках собираетесь это каким-то образом развивать?
— Безусловно. Тем более есть опыт общения с футболистами других поколений. Мне давали старший возраст, но я предпочел продолжить работу с ребятами 2003 года. Потому что дети — они чистые и честные. Они выполняют требования, но в то же время любят обыгрывать, действуют нестандартно. Делают много того, чего современные футболисты уже не совершают. Поэтому трудно найти сейчас таких, как Черенков или Глеб. А среди детей самородки с необычной манерой игры еще встречаются.

— Скажите с высоты прожитых лет: могли лучше распорядиться игроцкой карьерой?
— Мог. Где-то, возможно, стоило принять другое решение. Из ЦСКА когда-то мог перейти в испанские клубы, в ту же “Барселону”. Вернее — в “кантеру” каталонцев. Предложение поступило после того лигочемпионского матча в 1992-м.

— Почему не перешли?
— Мне было 19 лет. И я был “военным”. В общем, испугались. А дальше разное случалось в жизни. Травмы, другие предложения... Но если вы спросите, жалею ли я, отвечу “нет”. Достаточно в карьере было радостного, хорошего.

— В вашем профайле есть клуб с забавным названием — “Носороги”. Что это за команда?
— Обыкновенная команда. Базировалась в Подмосковье. У “Носорогов” был шикарный стадион... Его построил футбольный болельщик, частник. Он, кстати, и в Беларуси успел поработать. Почему назвались “Носорогами”, даже не знаю. Это было первенство КФК. Я играл там в промежутке между выступлениями за “Славию” и “Гомель”. Звали товарищи.

— Сейчас вы выступаете в ветеранской лиге. Еще не наигрались?
— Я там по той простой причине, что собираются мои друзья. Формат “7 на 7”. Я играю там, где спокойно и интересно. Раздор, ругань, “бей-беги” — это не для меня.