Дата публикации: 08 января, 22:16

Он был белорусским футболистом ровно десять лет и след оставил глубокий. Невысокий, но невероятно подвижный нападающий из Барнаула — Евгений КАШЕНЦЕВ, четырехкратный чемпион страны в составе звездного минского “Динамо”, чемпион Израиля в составе тель-авивского “Маккаби”, наконечник национальной сборной первых суверенных лет... Но время бежит, и чем дальше — тем быстрее. Съехав на склоне футбольного века в родной Алтайский край, он как-то резко пропал из белорусского виду — схоронился так, что потерял связь даже с иными минскими друзьями. Наводя мосты заново, корреспондент “ПБ” разыскал 41-летнего Евгения Николаевича по телефону в российской глубинке — и обнаружил его веселым человеком, всегда готовым дать честное, задорное интервью.

Евгений КАШЕНЦЕВ. Родился 12.03.71 в Барнауле. Нападающий, полузащитник. Воспитанник барнаульской ДЮСШ-“Темп”. Выступал за барнаульское “Динамо” (1988, 1999-2000), минское “Динамо” (1989-95), израильские “Маккаби” из Тель-Авива (1995-96), “Хапоэль” из Тайбе (1997), “Ирони” из Ришон-ле-Циона (1997-98). Четырехкратный чемпион Беларуси (1992 — 1994/95), чемпион Израиля (1995/96), обладатель Кубков Беларуси (1992, 1993/94) и Израиля (1995/96).
В 1993-96 годах выступал в составе национальной сборной Беларуси — 10 матчей. В высшей лиге чемпионатов СССР провел 21 игру, чемпионатов Беларуси — 96 матчей, забил 22 гола и отдал 18 результативных передач, чемпионатов Израиля — 83 игры, 19 голов.
— Вас нельзя найти даже в социальных сетях. Не дружите с интернетом?
— Вообще не дружу. Супруга дружит. С ее помощью время от времени выхожу на связь с нашими динамовцами. С Курбыко общались по переписке, с Петей Качуро, с Белькевичем и Хацкевичем, Гоцманов из Америки однажды отозвался... С Зыгмантовичем даже виделись несколько лет назад. Он тренировал в Новосибирске, приезжал к нам в Барнаул на календарные игры. Тогда же и с Варивончиком свиделись, вратарем нашим. Позже в Турции на ветеранском турнире пересеклись с Эриком Яхимовичем и Димкой Подрезом. Как видите, контакта не теряю! Хотя все это не то, конечно... Приехать бы в Минск, повидаться с ребятами. Желание огромно, возможность есть — улучить бы только время.
— Чем вы сейчас занимаетесь? Тренируете, как большинство бывших футболистов?
— Пытался с детишками возиться, но что-то не пошло. Работы как таковой сегодня не имею. Мои занятия — рыбалка, охота и грибы. Денег еще в Израиле заработал. Вложил кое-куда, что-то с этого теперь получаю. В тренеры периодически зовут. Недавно Серега Кормильцев приглашал, наш барнаульский, с Валиком и Хацем вместе в Киеве играл. Сейчас “Кузню” тренирует на КФК. Давай, говорит, к нам. Но не тянет. Отошел я что-то от этого.
— Википедия утверждает, что вы до сих пор играете — за любительскую команду с душевным названием “Сотрудники прокуратуры”...
— Это меня один генерал позвал. “Прокуратура” — московская команда. Ветеранская. Там два раза в год турниры. Один отыграли в мае в Турции, скоро второй. Не знаю, поеду ли. У меня ноги больные, подагра. Время от времени прихватывает. Но ничего, держусь! Моя постоянная команда — “Концерн”-СВ. Ее бизнесмены содержат. Играем в чемпионате Алтайского края, спуску не даем никому. Одни первые места. Сейчас вот десять матчей провели — десять побед. Я два года подряд — лучший бомбардир.
— Платят бизнесмены?
— Ну так, премии дают. По нашим меркам, неплохо выходит. Они сильные предприниматели.
— В обывательском сознании ветеранский футбол — тусовка, хорошее проведение досуга...
— Что вы! В России очень много команд, приличных турниров. К нам в Барнаул на день города — то “Спартак”, то сборная Москвы. А там — Вовка Бесчастных, Ананко... Им по тысяче долларов на брата — болельщикам приятно. Ветеранское движение у нас сильно развито. В Беларуси, Подрез говорил, — все наоборот, еле-еле. А насчет приятного досуга что скажу... Не пью я давно. Завязал. Здоровье не позволяет. Закодировался, уже четыре года ни капли.
— Кодировка — это серьезно.
— А кто не кодированный, покажите? У многих проблемы с алкоголем, не знаете, что ли? Все нарушали, непьющих — единицы. Того же Генку Тумиловича взять. Вот интересный был мальчик. Загулял как-то, исчез. Появляется потом на костылях. Ногу, говорит, сломал. День проходит — уже бегает. А где гипс, спрашивают. Снял, отвечает. Про перелом придумал, чтобы не выгнали. Вообще интересно получается. Когда играют — все пьют. Заканчивают играть — бросают пить.
— Правильно я понимаю, что карьеру вы завершили в 29 лет?
— Из Израиля в 28 уехал. Вернулся в барнаульское “Динамо”. Год во второй российской лиге побегал и завязал. Мог бы и дальше играть, но желание пропало. Футбол должен удовольствие приносить, а что эта вторая лига? Одни перелеты. Сутками из самолетов не вылазишь. То Владивосток, то еще что. Перешел на первенство города. Обыгрывал там всех...
— В Беларуси когда последний раз были?
— Как из Израиля возвращался — заскочил. Повидался с Валерой Величко, Саней Тайковым.
— По чему белорусскому больше всего скучаете?
— По пацанам нашим, конечно. У меня же столько друзей было! Вов- ка Журавель, Саня Лухвич, Петя Качуро, Федя Сикорский, Андрюха Сацункевич — долго можно перечислять. Включая руководство. Вергеенко, Гарай. Мне снится иногда та наша динамовская команда. После распада Союза четыре раза чемпионами стали. Всех выносили. А сейчас спрашиваю, как там “Динамо”? Говорят: в заднице.
— Вас Малофеев привез в Минск?
— Вообще за мной Щекин приезжал, он тогда дубль тренировал. С ним был Горбылев Александр Иваныч. Я как раз на Гранаткина стал лучшим бомбардиром. Со Щербаковым по четыре гола забили. Для меня это было в порядке вещей. Все сборные Союза прошел — юношеская, юниорская.
— Щекин — дядька суровый. Гонял в дубле?
— Гонял. И Малофеев тоже гонял. Работали, учили. Я же совсем зеленым приехал. Вскоре по прибытии 17 исполнилось.
— Знаете, что Щекин погиб?
— Слышал. Говорили, прыгнул в бассейн, а там воду спустили. Разбился. Жалко. Отличным мужиком был Иван Григорьич. Он хоть меня гонял, но любил. Называл нежно. “Сынок”. Или — “мой сибирячок”.
— Малофеев — самый пламенный тренер в вашей жизни?
— Я недолго у него поиграл. Только начал подниматься из дубля, выходить понемногу на замену, как Союз развалился. Не скажу, что с Малофеевым у нас был контакт. Ближе мне были те же Вергеенко, Арзамасцев. И Щекин, конечно.
— Зато Эдуард Васильевич молодежь всегда жаловал. Молодому Антоновичу цветы на день рождения дарил — они с ним в один день родились.
— А, Юрка! С Антоновичем тоже крепко дружили. Жены общались. Семьями друг к другу в гости ходили. Цветов мне Малофеев не дарил. Но ехал в Минск я именно к нему. Предложений тогда было много. Написал заявления в “Спартак”, ЦСКА и в два “Динамо” — московское и минское. Думал, как лучше поступить? Умные люди подсказали: поезжай в Минск, там Малофеев, он молодежь любит.
— Не боязно было в 16 лет ехать за тридевять земель?
— Меня мама привезла. Нас встретили — и сразу по экскурсиям. Хатынь показали. Затем повезли в ресторан кормить. Заходим, сидят Малофеев и администратор Василевский, Михалыч. И так мы хорошо пообщались, что мама сразу сказала: это хорошие люди, Женя, им я тебя оставлю со спокойным сердцем. И уехала. А я же раздолбай был. И еще, знаете, не мог молчать, когда хотелось сказать. Все время правду говорю. Через это проблемы бывали. Сказал как-то в интервью “Прессболу”, что лучше Савостикова и Арзамасцева тренеров в Беларуси нет. Щекин уже главным был в “Динамо”. Обиделся. Вызывает: как же так, Женя? Я же здесь папа твой, привез тебя, а ты такое себе позволяешь...
— А вы в ответ?
— Сказал, что просто высказал свою точку зрения. Неправильная у тебя точка зрения! — отрезал Щекин. И перестал в основу ставить. Потом отошел, выпустил в двух матчах. Я в каждом — по голу. Дальше Кубок УЕФА с “Хиберниансом” из Мальты. Выхожу — кладу “банку”. И все у нас с Иваном Григорьичем снова стало хорошо.
— Пожили в легендарной общаге напротив стадиона “Динамо”?
— Конечно. Общага та — пятикомнатная квартира на всех. Потом на Танковой получил однокомнатную. Армию мне сделали во внутренних войсках. И деньги с самого начала дали неплохие. На полную ставку определили. Тайков и вратарь Гришин одновременно со мной приехали. Так делили один оклад на двоих.
— Самый талантливый игрок “Динамо” на вашей памяти?
— Насчет Алейникова, Гоцманова и Зыгмантовича говорить не буду. Великие игроки, это и так ясно. А из моего поколения... Белькевич и Хацкевич, конечно. Помню, Валик все стыков боялся, ноги убирал. А как в Киев поехал, к Лобановскому попал — с жопы не вставал. Бросался в подкаты будь здоров. Это мне Кормильцев рассказывал.
— Первый матч в высшей союзной лиге помните?
— По-моему, против “Спартака” вышел. Проиграли не то 0:1, не то 1:2. Или это не первый матч был... Неважно. Главное — против Черенкова сыграл. Это мой кумир.
— После распада Союза вы делали выбор между старой родиной и новой?
— Выбирал. Но недолго. Меня тогда в ЦСКА активно зазывали. Команду возглавили Игнатьев и Костылев, они же в тандеме приняли российскую “молодежку”. И вот их расклад: контракт, игра в основе, вызовы в сборную и квартира в Москве в течение трех лет. На натяжные потолки солнечногорск цены сейчас низкие в интернете.
— Неплохо.
— Может быть. Только в Беларуси сделали встречное предложение. Вергеенко говорит: вот тебе, Женя, ключи от квартиры в центре Минска — на улице Пулихова. А к ключам — верная перспектива играть в сборной. И не в молодежной, а сразу в национальной. Я подумал и согласился. Выбрал белорусский вариант, о чем ни разу в жизни не пожалел.
— Даже когда в первые суверенные годы колесили по Бобруйскам, Лидам и Старым Дорогам?
— А что? Обыгрывали всех на одной ноге. Четыре раза выиграли чемпионат. Я счастлив, что попал в Беларусь. Меня же и в “Спартак” второй раз звали. Селекционер Покровский приглашал. Никуда не поехал, в Минске мне было хорошо.
— Долларов триста Хвастович в “Динамо” платил?
— Про Хвастовича я бы ничего не хотел слышать. Этот человек не поднимал команду, а тянул вниз. Но платил нормально. Какие триста! От 800 долларов до 1200 с премиальными набегало. Это ведь неплохие деньги для тех времен?
— Средняя зарплата в Беларуси была около 30 долларов...
— Ну, вот видите. И купюры такие интересные были. Зайчики. Менял их на баксы и обратно. Сейчас, наверное, нет уже тех зайчиков? Жаль, на память не оставил.
— Тайкова Хвастович продал без его ведома. Позвонил вечером, сказал, собирайся, завтра летишь в Израиль. С вами так же было?
— Абсолютно не так. Руководство “Маккаби” приехало смотреть других ребят. Белькевича, Журавля и кого-то третьего. Мы играли какой-то матч — я два забил. Понравился израильтянам. Все решилось за неделю. Да, Хвастович продавал и меня. За 300 тысяч долларов, как потом выяснилось. Кстати, как там мой рекорд поживает?! Самый быстрый хет-трик в истории Беларуси! Помню, раньше рекорд принадлежал Ромащенко, но потом я его побил. С Гомелем играли. 9:2 разбомбили. Я три штуки забил то ли за пять минут, то ли за шесть. Надо уточнить, у меня же газета до сих пор лежит у матери. Другие заметки тоже сохранились.
— Вы называли Израиль страной-сказкой.
— Шибко нравилось мне там. Кругом же все русские! На каждом углу наша речь. С Уваровым познакомился, вратарем. Вот такой человек! В Израиле он как бог. Всех знает — и все его знают. Артисты из России приезжали — все его знакомые. Якубович с “Поля чудес”, Крутой, Аллегрова, Миша Гулько...
— Кровопролития не видели?
— Какие-то камикадзе постоянно взрывались. Еще в секторе Газа эта волокита все время продолжалась. А так ничего. Ну, идешь иногда по улице, видишь взорванный автомобиль — да и все.
— В “Маккаби” вы работали с Дрором Каштаном — культовым тренером для Израиля. Матерый человечище?
— Я и с Грантом работал. Тоже матерый, “Челси” тренировал. Его после Каштана назначили. Странно получилось. Мы в тот год выиграли все. Чемпионат, Кубок. Уварова признали лучшим футболистом Израиля. Немыслимо — вратаря да еще из приезжих! Сезон вышел — загляденье. После этого сезона Каштана убрали. Пришел Грант. Но мне какая разница? Для меня они оба нормальные были.
— Не конфликтовали с ними?
— Был у меня один конфликт в Израиле. Выпил я как-то хорошо. А дни были непростые. Как раз премьер-министра Ицхака Рабина убили. Папарацци меня поймали. Сняли прямо с бутылкой в руке. Водки или пива — уже не вспомню. Вызывают назавтра в клуб. Захожу к президенту — у него на столе газета лежит с моей фотографией...
— Счастье, что не выгнали?
— Простили. Разговор был короткий. Президент сказал, мол, все зависит от тебя. Иди, доказывай, а дальше посмотрим. Уваров за переводчика был.
— Сами вы как с ивритом?
— Что шибко, не скажу. На второй год мне учителя наняли. Она старается, что-то показывает, читает, а я... Филонил. Так и не заговорил толком. Хотя понимать уже начал.
— В Израиле платили намного больше, чем в Минске?
— По тем временам очень прилично. Около 10 тысяч в месяц. Долларов. Ехал народ в страну охотно. И на сборы команды приезжали. Турция еще в моду не вошла, все тренировались в Израиле. “Спартак”, помню, прибыл. Ну, мы, естественно, с Ромащенко пересеклись, повел я его в ресторан. У него в Москве зарплата была — тысяча. Я тогда многих встречал, угощал. Мог себе позволить.
— Белорусов тогда в Израиле было больше, чем теперь в России...
— О, много... Герасимец, Лесун, Величко, Тайков — это только навскидку.
— Душевно вы взаимодействовали в маленькой южной стране?
— В плохие истории не попадали. Чтобы за помощью друг к другу обращаться или защищать один другого — такого не было. Хорошая страна Израиль. Говорят, евреи-евреи — мне у них очень нравилось! Принимали везде по высшему разряду. Поесть-попить — столы накрывали, поплавать — вот тебе бассейн. Я в Тель-Авив после Юрки Шуканова приехал. Он годом ранее чемпионом стал, отлично себя показал. В Израиле лимит на легионеров был. Не больше трех на поле. В “Маккаби” играли я, Уваров и Витька Мороз, украинец. А репутация у игроков из бывшего Союза была хорошая. Их и звали пачками на просмотр. Мы играем, а на тренировки постоянно подвозят ребят — Карсаков появлялся, кто-то еще.
— Четыре золота чемпионата Беларуси, одно израильское... Где сейчас все ваши награды?
— Израильская — вот она, дома лежит. А белорусские не помню где. Не осталось их у меня почему-то. Возможно, медали тогда вообще не вручали. Вспоминаются почему-то только значки мастеров спорта. Вообще, у меня много всяких кубков и наград. За ветеранов навыигрывал столько, что хоть музей открывай, хоть магазин. И, кстати, не забывайте, что мы с минским “Динамо” еще и союзное первенство дублеров выигрывали.
— Правда, что в Израиле вас штрафовали за лишний вес?
— Расценки были: сто грамм лишнего веса — сто долларов из зарплаты. Но не штрафовали. Это больше в шутку было. Да и вес я держал. Боевая масса — 71-72 кило. С отпуска только немного лишнего привозил, но быстро сгонял.
Ко мне специально тренера приставляли, он помогал. Я себя сразу в “Маккаби” зарекомендовал. Только прилетел, и прямо с самолета — два товарищеских матча. Забил по голу в каждом. Потом сразу — Лига чемпионов. Против швейцарского “Грассхоппера”. В Цюрихе я забил, удачно сыграли. Но в ответной встрече не повезло, не прошли дальше. А так клуб заработал бы пять миллионов долларов.
— Сейчас у вас как с весом?
— Девяносто! Двадцатку набрал. Но я не толстый. Чуть животик есть, конечно. А так — мышцы и кости.
— В скорости сильно потеряли?
— Из-за веса-то — конечно. Но молодым еще фору даю. Им по 20-25 — не могут догнать! Зовут играть на первенство города. Говорят, хотя бы на таймик. Но куда мне? По понедельникам — ветеранские матчи. А два в неделю не потяну.
— Скорость была вашим главным козырем?
— Да. Малофеев все ходил, говорил: с такой скоростью, с такой скоростью... Мне бы еще голову пришить к этой скорости. И техника тоже хромала. А вот прыгучесть была — обалдеть. Меня и сегодня наверху трудно обставить. Есть в Барнауле такой Витя Рыбаков, вместе с Шанталосовым у Бормана в Нижнем играл. Он у нас король воздуха. Я второй после него.
— Из матчей за сборную что больше всего помните?
— Как голландцев в Минске обыграли. Герасимец забил. У них тогда такой состав был. И ответный матч памятный получился. Выбегаю один на один, защитник на плечи — прыг! Негритенок такой, потом в “Интере” играл... Винтер! Метров пять его волок — упал. Его удаляют, и все вроде в наших руках. Но от большого желания я напортачил. Обрезал, и голландцы в меньшинстве забили. 0:1 проиграли.
— За сборную вы дебютировали в Эквадоре — во время знаменитого южноамериканского турне...
— Если бы спонсор француз нас тогда не кинул — все было бы отлично. А то поехали на три недели — проболтались полтора месяца. Ну не то чтобы проболтались, конечно. Играли с хорошим соперниками — Эквадор, Перу, премиальные нам дали по 800-1000 долларов. Но все шло как-то по наклонной. Сразу жили в хороших гостиницах, передвигались на комфортном транспорте — однако с каждым разом было все хуже и хуже. Дошло даже до проблем с питанием. Оказалось, тот француз деньги собрал и улетел к себе домой. Мы последовать его примеру долго не могли. Ждали, когда федерация найдет выход из ситуации.
— За выступлениями сегодняшней сборной Беларуси следите?
— Только за таблицей. Матч с Францией немного видел. Гляжу, Глеб еще очень неплох. Думал, он после “Крыльев” завязал, а нет — играет! Вообще из Сибири за европейским футболом следить трудно. У них игра — у нас три часа ночи. Начинаешь смотреть — засыпаешь. Но пытаюсь. Болею за наших: россиян, белорусов и хохлов. Жору Кондратьева в “Динамо” не застал, но мы знакомы. Даже пивко пили.
— Где ваш белорусский паспорт?
— Сдал давно. Получил в начале 90-х, а потом, как домой вернулся, обменял на российский. За две недели все сделал.
— В Минске легко приживались многие приезжие: литовец Жута, украинцы Герасимец и братья Ромащенко. Что лучшее в белорусах?
— Народ очень дружелюбный. В коллектив попал такой, что любо- дорого. В Барнауле, например, суровая дедовщина была, а в “Динамо” — вообще никакой...
— Что такое дедовщина по-алтайски?
— Ну что, били молодых. И крепко били. Меня в том числе. Не проставился старикам — получи.
— Вторая лига, ядреные мужики...
— Вратарь был — 35 лет, здоровый. И я — 16-летний. Что мог против силы сделать? В Минске — небо и земля. Разве Алейников или Зыгмантович могли ударить молодого? Да ни в жизнь. Хотя в Барнауле тот первый сезон в целом понравился. Вторая лига, а на матчах — по 24 тысячи народу.
— Говорят, вы петь очень любили. Как-то на банкете затянули “День Победы” так, что Вергеенко вилку выронил...
— Не только вилки роняли! Во Франции была история. Приехали с юношеской сборной. Генка Тумилович был. Ну, я и затянул “День Победы” на официальном приеме. Французы со стульев попадали. Или в Китае. Тоже со сборной. Принимала мультимиллиардерша, хозяйка кондитерской фабрики. Тренер говорит: ну-ка, Женька, исполни китайским товарищам “Катюшу”. Я так исполнил, что миллиардерша нам столько подарков отвалила... Еле в автобус запихнули. Да, петь я всегда любил. Рубаха-парень.
— Прозвище у вас Каша.
— Каша, да. От фамилии. С детства пошло. Каша да Каша...
— Детство драчливое было?
— Очень. В милиции на учете стоял. И в наркологии заодно. Попался с вином, а малого разве долго в картотеку определить? Вообще если бы не уехал тогда из Барнаула, не знаю, где бы сегодня был. Половина детских друзей перемерла. Наркота, тюрьма. Теперь у меня совсем другой круг общения.
— Алексей Смертин в этот круг входит?
— Леха? Вместе на турнирах играем. Недавно юбилей самого крупного магазина был — меня, Смертина и Кормильцева пригласили. Хотя Леха моложе, он больше с моим братом Колькой общается. А я соответственно со Смертиным- старшим — тезкой, он в московском “Динамо” играл. Но все равно мы одна компания.
— Смертин все еще депутат?
— По-моему, уже нет. А когда избирался, за него 99 процентов проголосовало, представляете? Леха футбольную школу в городе открыл. Два поля построил, гостиницу. Если не ошибаюсь, у него бесплатно ребятишки занимаются, тогда как в других местах все за деньги.
— Семья у вас большая?
— Супруга и два пацана. 8 и 10 лет.
— Посещают школу Смертина?
— Они футбол как-то не очень. Единоборствами занимаются. Кикбоксинг, бои без правил. Призы выигрывают, мобильные телефоны.
— Зимы в Сибири суровые?
— Сейчас у нас бабье лето замечательное. 24 градуса! Завтра на рыбалку поеду. Через три-четыре недели пойдет снег. Но зимы уже не те. В детстве все в валенках ходили. Теперь в летних кроссовках.
— Рыбачите на Оби?
— На Алтае много водоемов. Заповедные места. Клев что надо! Была даже мысля заняться этим всерьез. Купили с приятелем лодку моторную, хотели ловить и оптом сдавать. Сразу неплохо пошло, но потом пришлось прикрыть. Стерлядка она же с икрой идет, семейство осетровых. А это уже браконьерство. Шутить с законом не хочется.
— Спасибо вам за интервью.
— Вам спасибо! Мой крестный отец, Кобзев Владимир, тренирует девчонок — сборную России по хоккею на траве. Регулярно бывает на сборах в Беларуси. Все время зовет с собой. Поехали, говорит, повидаешься со старыми товарищами. Смеюсь: там же придется пить, а я бросил. Но если серьезно, то надо как-то обязательно выбраться. Надо! А пока вы привет от меня всем передайте. Ребятам нашим, болельщикам минским. И отдельный — Пудышеву. Он играл в Барнауле, перед Якутском. Говорил, что лично меня Малофееву и присоветовал. Если так, то молодец Пудик, все правильно сделал. Шесть белорусских лет для меня — просто фантастика!